Фиона Барнетт

Первая часть рассказа Фионы Барнетт, свидетеля и жертвы систематических надругательств, которым она была подвергнута в самом раннем возрасте. Это разоблачение - ее сражение со зловещей, разветвленной и хорошо организованной тайной структурой.

Теперь я готова поделиться своей личной историей, которая вызвала слезы у членов Королевской комиссии по жестокому обращению с детьми. Другие жертвы этих преступлений так же свидетельствовали перед комиссией. Как сказал комиссии мой муж, я говорю и от имени тех многих жертв, которые не дожили до этих дней.

Ключ к пониманию системно организованной педофилии в Австралии - тысячи нацистских военных преступников, которым наше правительство предложило убежище в этой стране. Интересующиеся этой темой читатели могут обратиться к книге Марка Аарона (1989) «Святилище! Нацистские беглецы в Австралии». Кроме того, несколько газет рассказывали об этом.

Это задокументированный факт, что нацисты совершили самые отвратительные преступления против человечности. Что же тогда могло заставить их отказаться от этой линии поведения после иммиграции в Австралию?

Моя литовская бабушка Елена Милавеска сотрудничала с гестапо во время Второй мировой войны и впоследствии была объявлена русскими в розыск. Она сказала мне, что ее отец отбыл два года каторги в Сибири за отказ раскрыть ее местонахождение Советам.

После войны Елена предприняла усилия, чтобы иммигрировать в Австралию.

Она убедила иммиграционные службы в том, что Пойтре «Питер» Холожак (который предполагал эмигрировать в Канаду) был ее мужем и отцом маленького ребенка на ее попечении - моего будущего отца Митека Рылько. Таким образом, Елена и Пойтре присоединились к большой волне военных преступников из Восточной Европы, принявших предложение об убежище в Австралии.

В 1951 году Пойтре Холожак и Елена вступили в законный брак в городе Батерст, штат Новый Южный Уэльс.

Пока я не достигла 15-летнего возраста, я и моя семья говорили всем, что Пойтре Холожак был моим дедом. В возрасте от трех до 11 лет я провела много выходных и школьных каникул в доме Холожака по адресу МакАлистер Авеню, 14, в Сазерленд Шире, пригороде Энгадина. Когда мне было 12, моя семья переехала на север штата Новый Южный Уэльс. После этого я иногда проводила с Холожаком время на школьных каникулах.

Во время моего общения с моими «бабушкой и дедушкой» Пойтре развлекал меня рассказами про «былые времена» в Польше, когда он зарабатывал на жизнь тем, что убивал евреев в лагере смерти. Намеком на местоположение лагеря был установленный на фасаде дома причудливо украшенный деревянный герб с надписью «Люблин».

Насколько я помню, сам Пойтре Холожак в первый раз надругался надо мной, когда мне не было еще 12 лет.

Елена и Пойтре также часто брали меня с собой в компанию их знакомых из Европы, где я подвергалась изнасилованиям. В это сообщество входило большое число нацистских военных преступников, которые обосновались к югу от Сиднея, между Сазерленд Широм и Волонгонгом.

Эти поселенцы изменили свои фамилии на английский лад. Они вместе работали, участвовали в оргиях и практиковали обряды тайной религии нацизма, как я понимаю, вынесенные ими из Европы. Я видела, как они использовали в качестве жертв сексуальных ритуалов своих же отпрысков, и я видела, как эти дети потом становились такими же преступниками.

Пойтре и Елена Холожак ввели меня в национальный круг сексуальной эксплуатации детей, когда мне еще не было семи лет. Его члены периодически надругались надо мной до моего пятнадцатилетия. В эту сеть входят полицейские, психиатры, психологи, актеры, писатели, политики, биохимики, преподаватели вузов, врачи. Один из них, театральный деятель, был известен тем, что ставил спектакли, в которых мужчины изображали совокупление с ослами.

Участником этого сообщества был и психолог Джон У. Гиттингер, сотрудник ЦРУ и американских военных, разработчик системы оценки личности. Гиттингер насиловал и унижал меня.

Эта организованная сеть сексуальной эксплуатации детей также занимается незаконным оборотом оружия и наркотиков.

Я была свидетелем сексуальной эксплуатации детей в Сиднее, Воллонгонге, Батерсте и Канберре. Эти преступления совершались в часовне BoysTown в Энгадине, военных казармах Холсворти, которые находятся рядом с Энгадином, в католической церкви Regina Coeli Memorial в Беверли-Хиллз, в католической часовне колледжа св. Иоанна при сиднейском университете, на территории НПЗ Caltex в Курнеле, на кладбище Гарраварра около водопада, в мэрии Батерста и на территории многих национальных парков, расположенных между Сиднеем и Воллонгонгом.

Я была свидетелем многих актов похищения детей, которым вводили наркотики, а затем пытали, насиловали и убивали. Члены этой организации сексуально возбуждались при актах некрофилии, зоофилии и садизма. В круг этой организации также входит большое число участников-женщин.

В возрасте 15 лет я видела, как жена полицейского в Энгадине заманила 15-летнего мальчика в свой автомобиль на пляже Кронала (Cronulla Beach). У мальчика были волосы песочного цвета, он был одет в шорты и бледно-голубую майку, на которой отчетливо был виден логотип-волна «Биллабонга». Мальчика убили на территории частного владения на старой дороге Иллавара около пригорода Менай, где выводили и обучали собак доберманов. Мне запомнились темные волосы и пронзительный взгляд дрессировщика собак, еще там на въезде были знаки, предупреждающие об опасности при вторжении на территорию владения.

В возрасте восьми лет я задохнулась, когда надругались надо мной в очередной раз.

Я потеряла сознание и очнулась в больнице Сазерленд, на металлическом столе посреди небольшой комнаты. Стены были отделаны от пола до потолка голубой плиткой. Кислородная маска была на моем лице. Силуэты трех человек в медицинской одежде выделялись на фоне слепящего света, идущего сверху.

Женщина-медсестра сказала: «Мы почти потеряли тебя!»

Затем она сказала мне, что моя мать здесь присутствует. Я бросила взгляд на женщину в дверях справа от моих ног. Это была жена полицейского из Энгадина.

Доктор Марк лгал персоналу больницы обо мне и убедил их отпустить меня из больницы под его присмотром.

В 1985 году я была свидетелем изнасилования и убийства примерно 10 детей в Батерсте, в выходные дни во время знаменитых автогонок. Некоторые из этих детей были жертвами похищений. Другие дети родились незарегистрированными, так как изначально было запланировано использовать их в качестве сексуальных рабов. Эти махинации были организованы бывшим министром образования правительства Уитлема Кимом Эдуардом Бизли (Kim Edward Beazley), полицейским комиссаром, известным австралийским спортсменом, преподавателем университета Сиднея и известным киноактером. Последний изнасиловал меня перед большой толпой, в которой было очень много католических священников и представителей полиции.

С 16 лет я стала рассказывать об этих преступлениях работникам медицинских учреждений. Но никогда ни один из них не дал показаний полиции. Я лично боялась сообщать об этом полиции штата Новый Южный Уэльс, потому что ее служащие входили в число преступников. Кроме того, я была свидетелем, как людей пытали и убивали за разглашение этой тайны или попытки вырваться из круга этого сообщества. Это, конечно же, удерживало и меня от контактов с представителями власти.

Впервые я сделала это в 2008 году, когда в прессе громко зазвучала тема подобных преступлений, поднятая такими же жертвами - Тором Нильсеном и многими учениками частной католической школы-интерната Святого Станислава в Батерсте, штат Новый Южный Уэльс.

Я почувствовала, что могу сообщить о своем опыте в полицию штата Новый Южный Уэльс, и меня воспримут всерьез, особенно после такой статьи как эта в газете Herald Sun от 27 августа, 2008 года - «Песнопения, заклинания и секс-оргии в колледже Святого Станислава».

Я попыталась сообщить о том, как надо мной надругались в детском возрасте, в полицию штата Новый Южный Уэльс, а затем связалась с детективом Джастином Хэдли, отвечающим за расследование дела о школе Святого Сатнислава в Батерсте.

Я кратко описала детективу Хэдли преступления в мэрии Батерста, свидетелем которых я стала в 1985 году.

Он попросил меня сделать официальное заявление в местном полицейском участке.

Полиция Tweed Heads отказалась принять мое официальное заявление. Они посмеялись над моими свидетельскими показаниями, пообещали связаться со мной и отправили меня домой. На этом весь их интерес к моему делу закончился.

Независимо от меня, еще до моего представления этой информации в полицию Батерста, Тор Нильсен предоставил аналогичную информацию полиции штата Новый Южный Уэльс.

Нильсен дал показания о том, что 60 детей были изнасилованы в том же самом месте Батерста, о котором говорила в полиции я. Он также отметил, что именно в школе-интернате Святого Станислава размещался штат полиции Нового Южного Уэльса во время автогонок, проходивших в Батерсте, на протяжении многих десятилетий.

Свидетельства Тора Нильсена были подробно опубликованы на его ставшем известным сайте «Католическое прикрытие», который католическая церковь заставляла его закрывать вплоть до обнародования данных Королевской комиссии по сексуальным надругательствам над детьми.

Коррумпированные врачи Нового Южного Уэльса сделали Нильсену укол наркотического вещества, вызывающего симптомы психоза. Так показания Нильсена были дискредитированы, как будто даны психически невменяемым человеком, и поэтому прокурор Нового Южного Уэльса снял обвинения со священников и сотрудников школы-интерната Святого Станислава.

В ответ Нильсен распространил сотни брошюр с подробным описанием своей истории по всему Батерсту. Это была информация, разоблачающая сообщество педофилов, действовавшее в школе-интернате с 1960-х до 1980-х годов. Информация выводила на многих жертв и были предъявлены многочисленные обвинения против сотрудников школы, в том числе лиц, от действий которых пострадал сам Нильсен.

Показания Нильсена были подтверждены. Не так повезло адвокату, который вел гражданское дело Нильсена, он таинственным образом выпал из окна на 18-м этаже после публичного разоблачения печально известного сообщества педофилов Батерста.

И была еще одна странная смерть адвоката, связанного с делом о школе Святого Станислава, - адвоката Джордана Чамберса, работавшего на Сиднея Фредерика.

Бывший ученик школы-интерната Святого Станислава должен был дать показания на следствии по этому делу. Но накануне был найден повешенным на собственном галстуке, привязанном к книжной полке в библиотеке.

В полиции эта смерть была воспринята как подозрительная - за полчаса до смерти коллеги этого человека видели его в приподнятом настроении, увлеченно занятого работой.

В декабре 2012 года, после объявления о Королевской комиссии, я предприняла вторую попытку сообщить свои сведения в полицию.

В то время я жила в Брисбене и связалась с рабочей группой по вопросу жестокого обращения с детьми в штаб-квартире на Рома-стрит. Детектив сказал мне, чтобы я подала свое заявление в полицию Нового Южного Уэльса.

Я сказала, что пыталась это сделать, но в полиции Нового Южного Уэльса отказались принять мое заявление. Детектив отметил, что в настоящее время происходившее в Энгадине является предметом скрытого расследования полицией Нового Южного Уэльса.

Он сказал, что рабочая группа была назначена для расследования преступлений педофилов в часовне Boys Town в Энгадине. Кстати, бывшие священники, в том числе глава общежития Поль Эванс уже были осуждены за педофилию.

Тогда я отправила письмо министру полиции штата и комиссару полиции, в котором описала преступления, которые я видела и жертвой которых в детском возрасте была я сама. В нем я также жаловалась на жестокое обращение ко мне со стороны полиции штата.

Ответ комиссара полиции представил мое заявление как не имеющее достаточных доказательств. Выходит так, что показания двух независимых свидетелей - Тора Нильсена и меня, - описывающие совершенное в одном и том же месте одними и теми же людьми, не являются доказательствами преступления, достаточными для полиции штата Новый Южный Уэльс.

Впоследствии и журналисты, с которыми я общалась, и в Центре для потерпевших в Новом Южном Уэльсе говорили мне, что мои свидетельские показания совпадали с показаниями других жертв в Энгадине и Батерсте.

В моих письмах к министру полиции штата и комиссару я просила включить мои свидетельские показания в материалы целевой группы по расследованию деятельности сообщества педофилов Энгадина.

На сегодняшний день никто из полиции штата со мной так и не связался.

В июне 2013 года, по совету Центра для потерпевших штата Новый Южный Уэльс, я отправила по электронной почте письмо в Батерст детективу, ответственному за расследование дела о школе Святого Станислава.

Джастина Хэдли только что перевели в район станции метро Dee-Why в Сиднее. Я предоставила Хэдли описание преступлений в мэрии Батерста, свидетелем которых я была в 1985 году. Коллега Хэдли сказал мне, что эта информация слишком запоздала для расследования о жертвах в Батерсте. Я попросила Хэдли информацию, которая поможет подтвердить мои свидетельские показания и помочь мне подать иск о возмещении через центр для потерпевших штата Новый Южный Уэльс.

Я передала Хэдли просьбу связаться со мной, но он так и не сделал этого, хотя я не уверена, что моя просьба дошла до него.

После публикации моей первой статьи об организации педофилов Нового Южного Уэльса я получила несколько угроз. Больше всего мне досталось от работника администрации Воллонгонга. Этот человек жестоко оклеветал меня в электронных и голосовых сообщениях, отправленных редактору издания.

Электронные сообщения были отправлены с почты администрации Воллонгонга.

Общий посыл этих писем был таким:

«Я не дам хода этому делу».

Я подала официальную жалобу в администрацию Воллонгонга на действия ее представителя, злоупотребляющего своим положением госслужащего.

В ответ один из представителей администрации Воллонгонга написал мне:

Читатели могут помнить детали расследования Королевской комиссии в Новом Южном Уэльсе, касающиеся администрации Воллонгонга. Тогда выяснилось, что два бывших мэра Воллонгонга, Тони Беван и Фрэнк Аркелл активно помогали деятельности сообщества педофилов с 1960-х до 1990-х годов. Это сообщество контролирует детский секс-траффик между Воллонгонгом и Сиднеем.

Это тот самый круг преступников, во власти которого я находилась, будучи ребенком.

Фрэнк Аркелл и еще один человек из Воллонгонга по имени Дэвид Джон О'Херн были жестоко убиты их бывшими жертвами именно в той же манере ритуального жестокого обращения, в качестве акта ответной мести.

Недовольная ответом администрации Воллонгонга, я обратилась за поддержкой и защитой в полицию.

Я, наконец, нашла надежного офицера, который оказался из команды спецназа.

Этот человек прочитал мои показания Королевской комиссии. Он сказал, что ему трудно поверить, что я после всего пережитого хочу предпринять еще одну попытку дать показания полиции.

Он извинился передо мной за полицию Нового Южного Уэльса за жестокой обращение со мной и сказал:

Примечание редактора:

Перевод с английского Сергей Мальцев

Текст оригинала на английском:

Trapped inside Australia’s vast child abuse network (Part 1)

Fiona Barnett

In the first part of a heartbreaking, yet inspiring, three part account, child abuse victim Fiona Barnett details the shocking systematic abuse she saw and was subjected to from an early age, along with her battle to expose the sinister, well connected and highly organised network behind it.

I am now prepared to share my personal story that had the Child Abuse Royal Commission in tears. Other survivors of similar abuse have testified before the Commission. As my husband reminded the Commission, I represent many victims who did not live to testify.

The key to understanding organised paedophilia in Australia is the thousands of Nazi war criminals to whom our government knowingly offered asylum in this country. Readers may be interested in Mark Aaron’s (1989) book, Sanctuary! Nazi Fugitives in Australia. Alternatively, various newspapers have provided summary articles.

It is a documented fact that the Nazis committed unspeakable crimes against humanity. Why, then, it must be asked, would such perpetrators simply abandon their evil behaviour after immigrating to Australia?

My Lithuanian grandmother, Helena (“Helen”) Milaweska, collaborated with the Gestapo during WWII and was subsequently wanted by the Russians. She told me her father served two years hard labour in Siberia for refusing to disclose her whereabouts to the Soviet allies.

Following the war, Helena sought immigration to Australia.

She convinced immigration authorities that Poitre ‘Peter’ Holowczak (who was seeking to emigrate to Canada) was her husband and the father of the young child in her care — my father Mitek Rylko. Thus, Helena and Poitre joined the great wave of Eastern European war criminals offered asylum in Australia.

A 1951 marriage certificate records that Poitre and Helena Holowczak married in the country city of Bathurst, NSW.

Until I reached 15 years of age, my family and I were told that Poitre Holowczak was my biological grandfather. From the age of three until 11 years, I spent countless weekends and school holidays at the Holowczak’s home at 14 McAlister Avenue, in the Southerland Shire suburb of Engadine. When I was aged 12, my family moved to northern NSW. Thereafter, I occasionally stayed with the Holowczaks during school holidays.

During my visits with my “grandparents”, Poitre entertained me with stories about the “olden days” in Poland when he killed Jews for a living in a death camp. A clue to the location of the camp was fixed to the front of the Holowczak’s Engadine house. It was a wooden sign featuring the name ‘LUBLIN’ painted in a quaint folk art style.

Poitre Holowczak assaulted me from my earliest memory until age 12 years.

Helena and Poitre also often took me to socialise with, and be abused by, members of their European community. This community involved a large number of Nazi war criminals who settled in an area south of Sydney which ran from the Sutherland Shire to Wollongong.

The settlers carried Slavic, Germanic or Anglicised versions of their former surnames. Together they worked, attended orgies, and practised the mystery religion that I understand underpinned Nazism — just as they had back in Europe. I witnessed many of their offspring raised as victims of the paedophile ring and I saw some become perpetrators themselves.

Poitre and Helena Holowczak gave me over to a national child sex trafficking ring when I was preschool age. My perpetrators abused me until the time of my fifteenth birthday. The ring included police officers, psychiatrists, biochemists, psychologists, actors, writers, politicians, university lecturers and medical doctors, including a local Engadine GP named “Doctor Mark.” One perpetrator, a stage actor, went on to produce a play in which men were portrayed having sex with donkeys.

The network also involved former CIA and U.S. military psychologist Dr John W. Gittinger, the developer of the Personality Assessment System. Gittinger raped and abused me.

This child trafficking ring also engaged in other crimes including gun and drug trafficking.

I witnessed child sex trafficking between Sydney, Wollongong, Bathurst, and Canberra. Crimes were committed in the Engadine BoysTown chapel; Holsworthy military barracks, which sits adjacent to Engadine; Regina Coeli Memorial Catholic church at Beverly Hills; St John’s College Catholic Chapel at Sydney University; the Caltex oil refinery in Kurnell; Garrawarra Cemetery, near Waterfall; Bathurst City Hall; and in many of the national parks located between Sydney and Wollongong.

I witnessed multiple acts of child abduction, drugging, child sexual assault, torture and murder. Members of the paedophile ring were sexually aroused by necrophilia, bestiality and sadism. The ring also contained a large number of female perpetrators.

At age of 15 years, I witnessed the wife of an Engadine police officer lure a 15-year-old boy into her car at Cronulla Beach. The boy had sandy coloured hair, and he was dressed in board shorts and a pale blue t-shirt which had the distinct ‘Billabong’ wave logo on its left breast. The boy was murdered at a property on the old Illawarra Road near the suburb of Menai, where Doberman dogs were bred and trained. The dog trainer had leathery skin, dark hair, piercing eyes, and there were multiple signs out the front of his property warning people not to trespass.

At age eight years, I suffocated while being abused.

I lost consciousness and awoke in the Sutherland Hospital, on a metal table in the midst of a small room within the ER. The walls were clad from floor to ceiling in blue tiles. An oxygen mask covered my mouth. Three people dressed in shower hats were silhouetted against a blinding overhead light.

A female nurse said:

Then she told me that my mother was present.

I shot a glance at the woman in the doorway to the right of my feet. It was the Engadine policeman’s wife.

Dr Mark lied to the hospital staff about my identity and convinced them to release me into his care.

In 1985, I witnessed approximately 10 children raped and murdered in Bathurst, during the weekend of the famous Bathurst car race. Some of these children were victims of kidnappings. Other children were born unregistered so that they could be used as sex slaves. The abuse was orchestrated by a former Whitlam Government Education Minister Kim Edward Beazley, a police commissioner, an Australian sporting icon, a Sydney University lecturer and a prominent screen actor. The latter raped me in front of a large crowd that included numerous priests and police.

From the age of 16 years I began disclosing the abuse I had received to health professionals. None of them ever reported any of the allegations to the police. I personally feared reporting my abuse to the NSW police because members of the service were among the perpetrators. Furthermore, I had witnessed people being tortured and murdered for disclosing ‒ or for trying to leave ‒ the paedophile ring, which obviously also deterred me from talking about my experiences with the authorities.

I first came out in 2008, in response to the publicity surrounding similar abuse allegations experienced by fellow victim Tor Nielsen and many other students at the private Catholic boarding school Saint Stanislaus College in Bathurst, NSW.

I felt that that it would now be safe to report my experiences to the NSW police and be taken seriously after reading newspaper articles, like this one in the Herald Sun (August 27, 2008):

I attempted to report my child sexual abuse to the NSW police and then contacted the detective in charge of the St Stanislaus, Bathurst case, Justin Hadley.

I briefly described to Detective Hadley the crimes I witnessed in 1985 in the Bathurst City Hall. 

He asked me to make a formal statement at my local police station.

Tweed Heads police refused to take my formal statement. They mocked my witness testimony, promised to contact me, and sent me home. I never heard from them again about this matter. 

Prior to my providing this information to the Bathurst Police and unbeknownst to me, Tor Nielsen had provided similar information to NSW Police.

Nielsen reported witnessing 60 children being raped in the very same Bathurst location I named. He also noted that St Stanislaus College has accommodated the NSW police during the Bathurst car races for many decades.

Tor Nielsen’s testimony was detailed on his popular website ‘The Catholic Cover-up’, which the Catholic Church forced him to pull down just prior to the announcement of the current Royal Commission into Institutional Responses to Child Sexual Abuse.

According to his testimony, blood tests revealed that Nielsen was drugged with a substance that induced psychosis symptoms, which he alleges was done corrupt NSW health practitioners. Consequently, Nielson’s allegations of child abuse were able to be discredited and the NSW Director of Public Prosecutions dropped his charges against St Stanislaus staff and priests.

In response, Nielsen handed out hundreds of pamphlets throughout Bathurst explaining his story and detailing his allegations. The letter drop, in due course, exposed the paedophile ring operated at the school from the 1960s until the 1980s. It led to multiple victims coming forward and numerous charges being laid against many St Stanislaus staff, including Nielsen’s perpetrators.

And so, Tor Nielsen was vindicated. Not so fortunate was the lawyer who (pretended to) run Nielsen’s civil case, who mysteriously fell out of an 18-story window after Nielson publicly exposed the now infamous Bathurst paedophile ring.

And there was a second questionable lawyer death in relation to the St Stanislaus College case — a lawyer working at Sydney’s Frederick Jordon Chambers.

A former St Stanislaus student, the man was due to testify at one of the College’s paedophile trials. Before he could appear, however, he was found dead in the law chamber library one morning — hanging by his necktie from a bookshelf.

Police initially treated the man’s death as suspicious — as well they might, given half-an-hour before he died, colleagues had observed the man in a normal, upbeat mood, working busily on a case.

In December 2012, following the announcement of a Royal Commission, I made a second attempt to report my child abuse experiences to the police.

I was residing in Brisbane at the time and I contacted the child abuse taskforce at the Roma Street headquarters. The detective told me to make a report to NSW police.

I said that I had tried to do that but NSW police had refused to take my statement. The detective mentioned that Engadine BoysTown was currently the subject of a covert NSW police investigation, similar to the current Beaudesert BoysTown operation.

He said a taskforce had been assigned to the Engadine BoysTown paedophile ring investigation. Incidentally, former Engadine BoysTown priests, including dorm master Paul Evans (relative of the Regina Coeli church founder) have already been convicted of paedophilia.

Consequently, I wrote a letter to the NSW police minister and to the NSW police commissioner, summarising the crimes I experienced and witnessed as a child. I also complained about my mistreatment by NSW police.

The police commissioner’s response was worded so that it essentially dismissed my complaint and information as lacking in evidence. Apparently, corroborated witness testimony does not constitute evidence in NSW. That is, two independent witnesses ‒ Tor Nielsen and I ‒ telling the police similar information about similar crimes which occurred in the exact same location, perpetrated by the same people, apparently does not constitute evidence in NSW.

I subsequently spoke with journalists and NSW Victims Services who told me that my witness testimony tallied with other reports of victims abused at Engadine BoysTown and Bathurst.

In my letters to the NSW police minister and commissioner, I requested for my witness testimony to be taken and supplied to the taskforce assigned to investigate the Engadine BoysTown paedophile ring.

To date, I have not been contacted by police for my testimony.

In June 2013, upon the advice of NSW Victims Services, I sent an email to the Bathurst detective in charge of the St Stanislaus operation.

Justin Hadley had just transferred to Dee-Why station in Sydney. I provided Hadley with a summary of what I witnessed in Bathurst City Hall in 1985. Hadley’s colleague told me that it was too late for my information to be provided to police or to benefit the Bathurst victims. I asked Hadley for information that would help corroborate my witness testimony and aid my claim for compensation through NSW Victims Services.

I left a message for Hadley to contact me, but he never did — though I cannot be sure he was ever given the message.

Following the publication of my first article regarding a northern NSW paedophile ring, I received several threats. The most concerning threat came from a Wollongong City Council long-term employee. This man viciously defamed me in an email and a voice message left on the phone of the editor of this publication.

The email was sent via a Wollongong City Council email site and it featured the Wollongong City Council insignia.

The message concluded:

I formally complained to Wollongong City Council about their representative’s actions and abuse of government resources.

In response, one Wollongong councillor wrote to me:

Readers may recall Wollongong City Council’s implication in the Wood Royal Commission into the NSW Police Service and the accusation that two former Wollongong Lord Mayors, Tony Bevan and Frank Arkell, ran a paedophile ring in the 1960s to 1990s. The ring involved child sex trafficking between Wollongong and Sydney.

This was the same child trafficking ring that I witnessed as a child.

Frank Arkell and another Wollongong identity named David John O'Hearn were viciously murdered* by their former victims in a manner that reflected the ritual nature of the child abuse to which they had been subjected.

Dissatisfied with Wollongong City Council’s response, I appealed to the police for support and protection.

I finally located a trustworthy officer, who turned out to be one of the SWAT team members who held a gun to my husband’s head on the highway in 2005.

This person read my Royal Commission statement. He said that after all I had been through he could not believe that I was willing to make yet another attempt to provide police with information.

He apologised for the NSW police’s mistreatment of me and concluded:

Fiona Barnett has submitted a properly signed and witnessed statutory declaration to IA to support all the statements and allegation she has made in this piece. The names of those alleged abusers still living have been withheld for legal and reputational reasons, although they have been provided to the Royal Commission and police. Anyone wishing to come forward with any further information is strongly encouraged to contact managing editor David Donovan via email at editor@independentaustralia.net.

На главную