ИРАКА БОЛЬШЕ НЕТ

http://www.warandpeace.ru/ru/reports/view/17614/

«Мы бедуины, в нас вся история Междуречья. Для нас человека убить — что овцу зарезать», — философствует цирюльник Насрет в дамасском квартале Сейдат Зейнаб, битком набитом бежавшими из Багдада иракцами. От переполняющих его эмоций он размахивает перед моим лицом своей тупой бритвой — арабским аналогом советской «Невы». Я сижу в его кресле уже намазанный кремом для бритья — откинув голову назад, нервно глотаю слюну и с опаской поглядываю через зеркало на руки моего хорошего знакомого. Его бритва шершаво и болезненно начинает делать свое дело. «Только умер пророк Мухаммад — тут же были убиты члены его семьи: имам Али, его сыновья Хасан, Хусейн. Разразилась гражданская война, произошел раскол в Умме, полилось столько крови! Ты думаешь, с тех времен что-нибудь изменилось? Мы можем носить дорогие костюмы, жить в роскошных домах, ездить на дорогих машинах, но в душе мы все бедуины и феллахи», — делает парадоксальные заключения Насрет. Два года назад он уехал в Сирию со своей улицы Фаластын (Палестина) в Багдаде. Выпускник актерского факультета института искусств, до оккупации он жил в основном сочинительством стихов и песен для иракских вечеринок. После вторжения американцев его жизнь резко изменилась: «Мой друг, бывший офицер, сказал мне, что американцы начали набор в иракскую полицию. Денег обещали немного — четыреста пятьдесят долларов в месяц, и это при такой опасной работе, — но делать было нечего». Шесть месяцев обучения — и рядовой Насрет был брошен в самое пекло багдадских улиц.

«Я помню февраль 2005 года — американцы к этому времени совсем озверели. Они были так напуганы нападениями и взрывами, что при любом подозрении немедленно открывали огонь. Я помню, как на одном из центральных перекрестков образовалась большая пробка и несколько американских танков застряли среди иракских машин. Тогда один танк, чтобы пробиться к перекрестку, наехал на иракскую машину, раздавив ее вместе с сидевшими там пассажирами. Я как полицейский ничего не мог сделать — мы просто собирали тела, отвозили в морг и писали рапорт для самих же американцев. Помню случай, когда дорожный полицейский попытался пропустить поток иракских машин вперед нескольких “хаммеров”. Из одного из них вышел американец — они стали ругаться. Тогда американец достал пистолет, пристрелил полицейского, и “хаммеры” как ни в чем не бывало отправились дальше. Никто даже не пикнул. И таких примеров даже в моей короткой практике полицейского много», — закончив брить меня, Насрет нервно закуривает и делает глоток крепкого иракского чая.

После январских выборов 2005 года власть в Ираке оказалась в руках шиитских партий. Министерство внутренних дел возглавил член Высшего совета исламской революции в Ираке шиит-туркмен Баян Джабер из бригад «Бадр» (в них были в основном иракцы, которые до оккупации скрывались от Саддама на территории Ирана). С этого момента шиитско-суннитская резня была поставлена на профессиональную основу — рейды по суннитским кварталам проводились ночью во время комендантского часа по четко выверенным в МВД спискам. Полиция превратилась в шиитскую мафиозную группировку по отстрелу суннитов в целом и баасистов в частности. Теперь неудавшийся («слава Аллаху!») полицейский Насрет бреет тупыми бритвами щетину в Сейдат Зейнаб таким же иракцам, как и он сам: сюда сбежали как потенциальные жертвы, так и те, кто не хотел принимать участия в этих убийствах. «Между нами нет никаких конфликтов. Здесь надежда и цвет нации, — заключает мой знакомый. — Там, — он показывает куда-то на восток, — остались одни воры и убийцы». «Насрет, так ты суннит или шиит?» — я задаю ему этот чисто медицинский вопрос, хотя ответ на него уже давно знаю. «Нет никакой разницы — здесь мы все иракцы», — мой знакомый цирюльник-поэт уходит от ответа на вопрос, который в Багдаде сегодня является вопросом жизни или смерти.

Трасса смерти

Главный толчок массовому исходу иракцев из Багдада и ряда провинций Ирака был дан после того, как 22 февраля 2006 года были взорваны минареты и купол шиитской мечети Аль-Аскарийя в Самарре — городе, где до сих пор худо-бедно соблюдался баланс между суннитским большинством и шиитским меньшинством. Кровавая межрелигиозная бойня покатилась по всей стране. Поток беженцев в Сирию резко увеличился и пошел главным образом по международной трассе, проходящей через такие мятежные суннитские города, как Рамади и Фаллуджа. Для бегущих от насилия людей это недешевое путешествие стало еще одним серьезным испытанием. «Эта дорога временами очень опасная. Временами можно проскочить без проблем. Но два месяца назад мой племянник ехал с семьей в Сирию. Между Рамади и Багдадом на их машину напали. Нападавшие ориентировались по именам — кто суннит, кто шиит. Убили пятерых, оставив в живых только женщин. Племяннику отрезали голову, руки и ноги», — рассказывает мне шейх племени аль-ибади Мухаммад Мухсин. «После оккупации я занялся торговлей машинами — гонял их из Аммана в Багдад. Через полгода после того, как американцы вошли в Ирак, на международной трассе появилось много вооруженных банд. И автобизнес быстро закончился. Поначалу они просто нападали на машины и отбирали все ценные вещи. Потом начались убийства. Это уже взялась за дело “Аль-Каида”. Ее боевики захватывали машины, чтобы использовать их для терактов. Только в конце прошлого — начале этого года ситуация начала потихоньку меняться», — говорит торговец Насыр из квартала Сайида Зейнаб — человек с большими связями в иракской мятежной провинции Аль-Анбар. «Полгода назад я возвращался в Багдад по этой дороге — нас в машине было четверо. Вдруг нас стала догонять BMW с вооруженными людьми. Где-то за два километра до американского поста нас заставили выйти из машины и лечь на землю. Американцы стояли неподалеку и спокойно наблюдали. Вооруженные боевики перегородили дорогу и остановили на их глазах не менее пятнадцати машин. Проверку проводили так: “Документы! Рафади (шиит. — «Эксперт»)? Суннит?” С нами была христианская семья — так им прямо сказали: принимайте ислам или мы вас убьем. Нас освободили люди племенного лидера Абдель Саттара Альбу Риши. Когда его гвардия стала приближаться, боевики приказали нам убираться прочь. Проехав десять километров, я услышал выстрелы гранатометов», — Насыр рассказывает с увлечением, как про только что просмотренный американский боевик. Он снова планирует поездку в Багдад — без адреналина уже не может.

По свидетельствам иракцев, американцы дали шейху Альбу Риши, который провозгласил себя главой Совета спасения провинции Аль-Анбар, не менее 350 млн долларов на зачистку суннитских племенных районов от боевиков «Аль-Каиды». И это ему частично удалось — но 13 сентября 2007 года он погиб. «В Рамади и Фаллудже любого шейха племени можно купить и за тысячу долларов — за исключением разве что нескольких богатых семей. Ведь удалось же боевикам подкупить одного из охранников Альбу Риши, который заложил мину рядом с его машиной. Но даже с большими деньгами проблему “Аль-Каиды” решить бы не удалось, если бы сами шейхи не были заинтересованы в уничтожении боевиков, которые попытались подчинить племена себе. Другое дело, что, сыграв на стороне американцев, Альбу Риши в глазах иракского суннитского сопротивления тут же выставил себя их агентом. Его будущее как суннитского лидера в этом качестве было бесперспективно», — заявил мне один из представителей иракского баасистского сопротивления, обосновавшийся в Дамаске.

Зачистка западной провинции Аль-Анбар племенной гвардией Альбу Риши пришлась как нельзя кстати — после февраля 2006 года поток беженцев через суннитские племенные районы стал бурной рекой. Многокилометровые пробки на границе до сих пор были легкой заминкой для людей, спасающихся от неминуемой гибели.

Но выбраться удалось не всем желающим. Иракским палестинцам повезло куда меньше. Они разбили свои лагеря на иракской части границы у КПП «Аль-Валид» и у сирийского КПП «Тенеф», став двойными беженцами. Ни сирийцы, ни иорданцы не хотят пускать их к себе, четко давая понять, что больше не собираются решать палестинскую проблему за свой счет. «Эту региональную катастрофу устроили американцы, и ты никого здесь не убедишь, что они это сделали по простоте душевной. Палестинцы оказались между многих огней уже в силу хотя бы одного того факта, что Саддам помогал им — давал жилье, деньги, работу. В Ираке их стали похищать, убивать, не допускать к бесплатному медицинскому обслуживанию, в школы, университеты, силой забирать у них жилье», — рассказывает мне представитель Демократического фронта освобождения Палестины в Ираке Абу Махер (ему тоже пришлось уехать из Багдада в Дамаск). А тут подоспела и новая инициатива Вашингтона. В мае 2005 года Кондолиза Райс заявила, что Госдеп разрабатывает планы постоянного расселения палестинцев в Ираке к западу от Евфрата — в провинции Аль-Анбар, начиная с пограничного с Сирией иракского местечка Аль-Валид, путем расширения лагеря беженцев и строительства там инфраструктуры. «Речь шла о плане расселения двух с половиной миллионов человек! Это же форменное государство в государстве! На палестинцев сразу же начались массовые нападения по всему Ираку. Только систематические операции иракского сопротивления против американцев отложили реализацию этих планов на неопределенный срок. Все палестинские организации выступили против этой фактической перекройки государственных границ в регионе», — пояснял мне Абу Махер.

Иракский квартал

Квартал Сейдат Зейнаб, где обосновались сотни тысяч иракцев, расположен на юге Дамаска. Здесь находится одна из шиитских святынь — гробница внучки пророка Мухаммада, дочери халифа Али. Место шиитского паломничества за последние четыре года превратилось в район массового поселения иракцев всех религиозных течений. По разным оценкам, их здесь свыше полумиллиона, и поток этот только нарастает. А есть еще плотно заселенные иракцами кварталы Кудсийи (здесь осели многие бывшие иракские чиновники и офицеры), что в тридцати минутах езды от Сейдат Зейнаб, Джараман (здесь сплошь иракские христиане), пригородные жилые кварталы Масакин Барзе, Сахнайя, Джудейдат Артуз, Мазза и Забадани (40 километров от Дамаска).

Иракцы селятся, как правило, отдельно, формируя своего рода «китайские кварталы» со своими магазинами, ресторанами, мастерскими, клубами и театрами. Этих людей, которым не дали статуса беженцев ни де-юре, ни де-факто, никто не считал. По весьма умозрительным данным комиссариата ООН по делам беженцев, к весне 2007 года более 1,2 млн иракцев сбежали в Сирию, более 750 тыс. — в Иорданию, свыше 100 тыс. — в Египет, свыше 54 тыс. — в Иран, 40 тыс. — в Ливан, 10 тыс. — в Турцию. В этих данных верны разве что пропорции: Сирия — единственный сосед Ирака, который до сих пор позволял иракцам въезжать на свою территорию без виз (правда, и этой практике пришел конец). Дело не только в стратегических расчетах крайне нуждающегося в притоке капиталов Дамаска, который пытается заодно сыграть в региональную стабилизирующую силу. Сирия — это страна с суннитским большинством, которое управляется алявитской семьей Аль-Асад (алявитов еще называют нусайритами — в этом учении есть элементы шиизма, христианства и домусульманских астральных культов), что делает ее в определенном смысле всеядной в восприятии огромного потока шиитских, суннитских и христианских беженцев из Ирака.

Иордания, которая раньше служила главной транспортной артерией, связующей блокадный Багдад с внешним миром, перестала либеральничать сразу после атак камикадзе из иракской «Аль-Каиды» (тогда ею руководил ныне ликвидированный американцами Абу Мусаб аз-Заркави) на отели в Аммане 9 ноября 2005 года. Теперь иорданскую визу можно получить разве что в посольстве Иордании в Багдаде. Для иракца, который спасает свою жизнь (порой счет идет на часы и минуты), это не выход. Правда, для получения вида на жительство в Хашемитском королевстве осталась одна лазейка — депозит в 100 тыс. долларов на счете в одном из банков Иордании. Но все, у кого были такие и даже куда меньшие деньги, давно выехали из Ирака.

Рынок недвижимости в Иордании разбух на иракских беглых капиталах. В стране растет напряжение между коренными иорданцами и иракцами («иорданцы относятся к нам, как к собакам, хотя до первой войны в Заливе на коленях ползали, чтобы мы им дали работу и нефть», — такое мнение я неоднократно слышал от иракцев). Здесь еще свежи в памяти события «черного сентября» 1970 года, когда королевская армия разгромила палестинские боевые группы, чуть было не перехватившие власть в стране. Так очередь может дойти и до иракцев. Поэтому Сирия осталась единственным окном, куда сегодня можно сбежать из иракского ада. По неформальным оценкам, в Сирии оказалось свыше двух миллионов иракцев, некоторые называют сгоряча цифру и в три, и в четыре миллиона. Эта постоянно мигрирующая, лишенная стабильности, денег и душевного спокойствия огромная людская масса — главный фактор в изменении всей геополитической картины в регионе.

Для населения Сирии — 18 млн человек, из которых около 5 млн живут в Дамаске, — миллионный поток иракцев, хлынувший через границу на окраину столицы, представляет настоящий вызов. Для их абсорбции или даже для временного пребывания нет никаких условий: Сирия не Израиль, поднявшийся на алие из Советского Союза. «Здесь нет никакой работы, а если и есть, то у самих же иракцев, и она не позволяет содержать не только семью, но и самого себя. За двенадцать часов работы в лавке, ресторане или на рынке получаешь двести сирийских лир (четыре доллара). Аренда самой захудалой комнаты в Сейдат Зейнаб стоит от ста долларов в месяц. Иракцы просто сидят здесь и тратят деньги, но они быстро заканчиваются. Дальше — одна надежда на помощь родственников, если им удается где-то закрепиться, или возвращение на заклание в Багдад», — рассказывает двадцатишестилетний иракец Али из семьи высокопоставленного чиновника в иерархии иракской партии «Баас». Его отец сумел перебраться в Египет, мать и братья пока остались в Багдаде, одна из сестер в Германии, другая — в Австралии. Откуда-нибудь да бросят спасительный денежный перевод.

Принеся за последний год в экономику Сирии более 7 млрд долларов, иракцы раскачали хрупкую лодку сирийской экономики. Цены на продукты питания поднялись на 50–100% (и это не в русле мировых тенденций, Сирия — аграрная страна), стоимость аренды жилья удвоилась и утроилась — особенно для самих иракцев, школы заработали в три смены, а количество учеников в классах увеличилось на 30%. Сирийские власти начали вводить ограничения на скупку иракцами недвижимости, пользование медицинскими услугами, а с начала октября ввели визовый режим, обязав беглецов получать визу в сирийском посольстве в Багдаде. Это автоматически означало, что более чем двум миллионам иракцев придется для продления пребывания в Сирии возвращаться в Багдад (большинство уже продало свои квартиры и дома, большая часть утратила собственность в ходе насильственной экспроприации). Иракцы впали в форменный шок от такого решения Дамаска, и сирийцы, вовремя одумавшись, разрешили получать визы на границе.

Народная волна

Ночные клубы Дамаска переполнены молодыми иракскими женщинами. Саддам запретил подобные заведения еще в начале 90−х, сам стал демонстративно молиться в мечетях, сделал ставку на возращение традиционных религиозных и племенных ценностей, что сильно трансформировало баасистскую светскую идеологию. Вынужденная миграция волей-неволей возвращает иракцев к светским корням, заложенным партией «Баас». Ночные клубы в грязных и сумрачных дамасских пригородах зазывают громкой музыкой и огнями в свои шумные и обкуренные залы публику, которая хочет забыть и об иракском кошмаре в нескольких сотнях километров отсюда, и о долгах за жилье, и о лицемерных проповедях улемов. В этих клубах многие иракцы, съехавшие с катушек от вольницы нравов и обилия спиртного, проматывают целые состояния, довершая свое падение вниз по социальной лестнице. «О, если бы вы видели, какой вчера был чудесный вечер, — восторженно рассказывает мне официант-сириец одного из дюжины таких ночных клубов, пройдоха и профессиональный разводчик. — Один богатый дулейми (выходец из крупного иракского племени ад-дулейм. — “Эксперт”) разбрасывал на сцене стодолларовые купюры пачками! Все девчонки просто обезумели от такого урожая!»

Здесь звучат только иракские песни, и люди знакомятся друг с другом, спрашивая район Багдада: «Из Аль-Казымийи? Карха? Ас-Сайдии? Доры? Аль-Азамийи?» Все социальные иерархии иракского общества рухнули — в этом людском море все стали «бывшими», а на вопрос, суннит ты или шиит, наложено строжайшее табу. Это массовое передвижение людей во многом напоминает катастрофу, разразившуюся после русской революции 1917 года, когда ведущий интеллектуальный слой нации стал торговать ширпотребом на блошиных рынках Стамбула, профессора математики стали кассирами, а графини — официантками. «Мой отец был генеральным директором министерства торговли Ирака, а сейчас варит чай на улицах Дамаска», — с какой-то неестественной и пришибленной улыбкой рассказывает мне иракский беженец Ахмед.

Иракских волн миграции за всю новейшую историю страны было много, но первая сразу после оккупации ушла в Эмираты, Египет и Иорданию: из страны побежали видные баасисты, армейские офицеры и спецслужбисты, все еще рассчитывая когда-нибудь вернуться назад. В 2005 году пошла «народная» волна, когда на улицах Багдада стали ежедневно взрываться автомобили с саудитами и прочим арабским джихадистским интернационалом за рулем, а «Аль-Каида» начала убивать людей за то, что они стригут бороды, поют песни, продают лед или шьют брюки.

Расщепление политической структуры страны на религиозные партии и этнические группы со своими собственными эскадронами смерти и милицейскими шайками стало выталкивать из Ирака сотни тысяч человек. В самом сердце Ближнего Востока создан мощнейший очаг нестабильности, который будет десятилетиями потрясать весь регион. США не хотят решать проблему иракских беженцев, заявляя на официальном уровне, что помощь им приведет к тому, что они уже никогда не вернутся в Ирак. «Американцы недавно заявили, что обстановка в Багдаде улучшилась, — бывший секретарь министерства культуры Ирака по имени Аммар морщится и залпом выпивает уже пятую порцию виски, щелкая пальцами в такт ритмичной песне известного иракского певца-беженца. — Знаешь, как она улучшилась? Из Багдада уехали все, у кого были деньги и кто смог продать свой дом и имущество. Город стоит полупустой, кварталы огорожены бетонными блоками, а въезд в тот или иной район охраняют стаи боевиков. Там вопрос стоит так: либо ты присоединяешься к этим бандам, либо ты труп. Ирака больше нет».

Олег Храбрый

http://expert.ru/printissues/expert/2007/42/iraka_bolshe_net/

01.12.07

На главную