МЕЧ УРАГАНА

"Чудеса и приключения", 2009/5

Не раз, пролетая над сибирской тайгой, я видел в самых неожиданных и глухих местах многокилометровые, ровные, как по линейке проложенные просеки. Они начинались буквально ниоткуда, среди нехоженой тайги, вдали от дорог и аэродромов и вели в никуда, неожиданно обрываясь в такой же таёжной глухомани. Сначала я не обратил на них внимания, занятый нанесением на карту большого очага непарного шелкопряда, жравшего тайгу со скоростью пожара, но потом, при повторном облёте, просеки эти чрезвычайно заинтересовали меня, и я поинтересовался их происхождением у летнаба, с которым вместе не раз летал на обследования в то лето. Он на секунду оторвался от приборов, глянул вниз и равнодушно махнул рукой.

- Ветровал, - едва расслышал я сквозь шум двигателя.

- Но почему так ровно, как по линейке, и почему узкой просекой? - не поверив, продолжал я расспрашивать уже на земле. - Разве ветровал такое после себя оставляет?

- Вот видишь, значит, оставляет! - усмехнулся летнаб. - Я сам, когда первый такой ветровал в тайге увидел, не знал, что и подумать. Специально спускался метров до двадцати, зависал и фотографировал. Думал, что обнаружил следы НЛО. А в позапрошлом году, когда на Би-рюсе пожары тушили, сам в полосутакого урагана попал. Помнишь, наверное, в то лето междуречье Чуны и Бирюсы горело. Тушили-то тогда в основном зэки, а наша задача была ежедневная разведка, чтобы, не дай Бог, огонь за реку не ушёл. Вот за Бирюсой тогда ураган и видел. Если бы кто рассказал - ни за что не поверил бы. Прямо под нами деревья с корнями выворачивало, вершины метров на сто вверх поднимало, и всё это узкой полосой, может быть, метров триста, а может, и того меньше. А по сторонам - хочешь верь, хочешь не верь, но даже ветра не было, почти штиль. Трясло нас, пока мы эти триста метров проскакивали, так, что, думал, винты отвалятся к чёртовой матери. С минуту, наверное, и трясло-то, но мне тогда минутка эта вечностью показалась. Думал - всё, кранты! Отлетался! Зато потом мы тот ураган ещё минут десять со стороны, как в кино, наблюдали. Я полплёнки отснял, как он тайгу корёжил. Домой вернёмся, если хочешь - покажу, неплохие снимки получились. Хорошо ещё, что ушёл он тогда на юг. в сторону Канска. Если бы на север такой ветрище повернул - хана, считай, до самой Ангары бы вся тайга выгорела.

Признаюсь, я тогда так и не поверил ему. Такого просто не может быть! Ветер неуправляем, его нельзя заставить двигаться совершенно прямолинейно. Тут, конечно, какая-то тайна. Может, военные что-то мудрят, а последствия на ветер списывают. Мало ли всего у них под прикрытием секретности делается. Так думал я тогда, и, наверное, трудно было бы убедить меня в обратном, если бы... Впрочем, лучше по порядку. Итак, место действия - северная Карелия, а если точнее - Калевальский район Карелии, безымянное лесное озеро в пяти километрах от посёлка Боровой.

В тот тёплый, даже жаркий для Припо-лярья августовский денёк мы рыбачили на длинном таёжном озере за Письма-губской дорогой неподалёку от Борового. Мы ловили на кружки щук и по-осеннему жирных, толстых окуней на извилистых озёрных плёсах, спасаясь от комариных полчищ у костра, разведённого на берегу близ чьей-то старенькой рыбацкой избушки - кямппя, как называют её карелы. По темноватой воде озера плыли жёлтыми монетками опадающие листья берёзок. И перевернувшиеся от щучьей хватки кружки тянули за собой золотистые дорожки таких листьев. Небольшие буроватые щуки бойко хватали наживленных на якорьки кружков плотвичек и ельцов, и вскоре наш садок оказался под завязку забит рыбой. Но клёв продолжался, и в азарте ловли мы забыли о времени, не замечая ничего вокруг. Не заметили мы и необычных полупрозрачных облаков, появившихся невесть откуда и протянувшихся, словно ленты, по синему осеннему небу. Да и что за дело нам было до каких-то облаков. Мы наслаждались прекрасной погодой, отменной рыбалкой, что ещё нужно человеку в выходной день? Что до рыбы, то мы не жадничали. Мелких щучек аккуратно, стараясь не сильно повредить крючками, отцепляли и отпускали обратно, да и к перевёрнутым кружкам не слишком спешили, стараясь по характеру поклёвки угадать, кто схватил живца.

К счастью, кружки мы старались пускать так. чтобы их было видно от костра. Мы только что сняли очередных щук и, от-махиваясь от назойливых комаров, не оставлявших нас в покое даже на воде, неторопливо плыли к берегу, когда где-то на западе над тайгой и бескрайними болотами возник странный звук. Он был похож на звук приближающегося поезда. И было в нем что-то недоброе, тревожное. Звук нарастал, приближался. Сквозь низкий слитный гул слышался какой-то треск, глухие удары. Не успели мы вытащить лодку из воды, как вдруг в сосняке на противоположном берегу озера, аккурат напротив нашей кямппя, началось что-то невообразимое. В воздух взлетели обломанные ветки, да что там ветки - целые вершины сосен неслись подхваченные какой-то дикой силищей, трещали ломающиеся стволы, от тяжких ударов падающих вековых сосен, казалось, вздрагивает земля...

Ураган! Мы успели втащить лодку в дверь кямппя и выплеснуть в костёр ведро сваренной к обеду ухи, когда на том берегу тайга будто распахнулась под чьим-то могучим ударом и в открывшееся с рёвом и свистом ворвался ураган. Полетели в озеро вершины сосен, сучья, целые сухие деревья, а вода в озере вдруг вспучилась, словно закипела, вскидываясь крутыми пенными волнами. Я успел зачерпнуть в озере ещё ведро воды и окончательно залить костёр, когда по лицу, по рукам больно, словно мелкие камни, хлестнули принесённые сумасшедшим порывом ветра капли воды.

- Скорее, скорее! Да брось ты ведро-то! - тащил меня за руку в кямппя отец. - Дверь закрывай! Ветер ворвётся - всё вмиг разнесёт!

Нам повезло. Повезло так же, как когда-то, много лет назад, на берегу Каа-Хема, когда в палатку нашу ударила молния. Ослепила, оглушила, обожгла, но каким-то чудом не убила. Пощадил нас и тот сумасшедший удар урагана.

Уцелела избушка, уцелели и мы. До нас долетали лишь сравнительно слабые порывы ветра, от которых звенели стёкла в оконце да шумели и кланялись обступившие кямппя берёзки. А всего в каких-нибудь пятидесяти метрах от нас словно тростинки ломались толстенные сосны, бешеный ветер с корнями вырывал огромные ели и, будто играя, подбрасывал их, швырял чуть не на середину бурлящего, как гигантский котёл, озера. Свист и рёв ветра давил уши, от ужаса перед происходящим волосы сами по себе шевелились на голове, а по спине под рубашкой текли струйки противного холодного пота. Померк солнечный свет, всё вокруг затянула сизая мгла. Ураган словно ударом гигантского меча прорубил в тайге многокилометровую узкую просеку, не оставив на ней ничего живого. Всюду валялись размочаленные стволы деревьев, торчали из земли расщеплённые обломки, сплошным непроходимым валом лежал измятый, переломанный, с корнями вырванный еловый подрост, с мёртвых ветвей свисали лохмотьями куски сорванной моховины, на которых, словно капельки крови, алели ягоды брусники. Круша и ломая всё на своём пути, он умчался куда-то в сторону посёлка, и на душе у нас было тревожно. О том, что мог натворить ураган в посёлке, лучше было и не думать. Мы торопливо свернули лодку, кое-как сложили в рюкзаки наши разбросанные пожитки и, захватив десяток щук и окуней, что покрупнее, остальных выплеснули в озеро и заторопились к дороге.

К нашему величайшему удивлению, водитель лесовоза, который мы остановили, ничего про ураган не слышал. Слушая наш взволнованный рассказ, он только недоверчиво качал головой, прибавив, впрочем, газ и встревоженно поглядывая вперёд, туда, где сквозь сосны показались первые дома Борового. Здесь всё было цело. Бешеный порыв ветра не затронул дома посёлка, но на прирельсовом нижнем складе леспромхоза ураган учинил настоящий разгром. Каким-то чудом обошлось без человеческих жертв. Только чудом. Ведь в этот момент здесь работало больше ста человек. Насмерть перепуганные женщины из бригады цеха технологической щепы рассказывали потом, как порыв ветра, словно копну сена, расшвырял громадный штабель шестиметрового соснового пиловочника, как летели по воздуху тяжеленные брёвна, как винтом свернуло пятнадцати метровую ажурную стальную мачту с установленными на ней прожекторами. Как прямо у них над головами сорвало крышу цеха и, словно старую газету, забросило за триста с лишним метров на гору тлеющих опилок.

Ураган шутя, будто играя, поронял восемнадцатитонные опоры для нового мостового крана, разметал по сторонам настил разделочных эстакад, а заторможенный и к тому же застопоренный «башмаками» козловой кран, словно детскую игрушку, ветер прокатил через весь склад и на другом конце рельсового пути врезал в работавший на погрузке такой же кран. Удар был такой силы, что конструкции двух многотонных кранов намертво переплелись в огромную бесформенную кучу искорёженного металла. Казалось невероятным, что среди этого рваного железа кто-то мог выжить. Машинисту крана, работавшего на погрузке в ту смену, повезло несказанно. Про таких говорят: в рубашке родился. Да и как иначе скажешь про человека, Бог знает каким чудом уцелевшего при столкновении двух громадных кранов. И не просто уцелевшего, а отделавшегося лишь несколькими чепуховыми царапинами. А ведь вытащить его из переплетения рваного металла смогли лишь после того, как разрезали сваркой и растащили тракторами то, что осталось от кранов. Хрупкая стеклянная кабинка машиниста при этом осталась почти неповреждённой, её только намертво зажало между подломившимися стальными ногами одного из кранов. А в ней - потерявший на время дар речи от пережитого ужаса, живой и здоровый машинист.

Повезло тогда не только уцелевшему машинисту крана. Повезло всем жителям Борового. Иначе не скажешь. Ведь пройди тогда ураган чуточку левее, и от благоустроенного посёлка остались бы руины, вроде тех, что видим на кадрах военной хроники. Удары таких непонятных ураганов не оставляют на своём пути ничего живого, после них в тайге остаются лишь десятки километров узкой и ровной полосы ветровала, словно шрам от удара гигантским мечом. Но почему так? Ответа на этот вопрос я так и не нашёл. Откуда берётся эта сумасшедшая сила, которая как спички ломает

столетние сосны, вырывает с корнями ели, рвёт, ломает, уродует всё на своём пути. И всё это узкой полосой, каких-нибудь сто -сто пятьдесят метров. А рядом светит солнце, и на ветвях деревьев блестят капельки недавнего дождя. Я до сих пор помню, как дико, неправдоподобно, точно театральная декорация, выглядела нетронутая ветром верёвка с сушащимся на ней бельём в палисаднике возле домика сторожа. Домик не пострадал совершенно, зато с длинного сарая, в котором хранился разный хлам, сорвало крышу и даже стены его заметно покосились, а ведь до него от дома было всего-то шагов тридцать. Словно какое-то фантастическое пересечение пространства и времени...

Спустя лет десять, работая уже в Ивановской области, увидел ещё один шрам, оставленный мечом урагана. Чудовищной силы смерч полностью разрушил тогда дома в местечке Балино - в пригороде Иванова, а потом прорубил абсолютно прямую сорокаметровой ширины просеку через три района. Лесники несколько лет расчищали и разрабатывали этот ветровал, и в результате получилась почти идеальная просека, которая впоследствии была использована под трассу газопровода.

И ещё один огромный, многокилометровый шрам довелось увидеть мне в конце апреля 2005 года на юге Рязанской области, на границе её с Липецкой. Автобус наш больше часа ехал вдоль совсем узкой полосы, обезображенной недавно промчавшимся здесь ураганом. На ней не осталось ничего живого, а по обе стороны от этой мёртвой полосы царила весна. Расцветали яблони, вишни, зеленели берёзы, а на не просохших ещё опушках, по краям полей - всюду разлилось золотое море цветущих одуванчиков. Над ними деловито гудели пчёлы и мохнатые шмели, и жутко смотрелись среди этого торжества проснувшейся природы руины, оставшиеся от нескольких деревенских домов. Разрушительный, сметающий всё на своём пути ветер и здесь, к счастью, пронёсся узкой полосой. На соседних домах по обе стороны от полосы урагана даже гнёзда аистов уцелели. И снова никто не мог ничего ни рассказать, ни более или менее вразумительно объяснить. Откуда среди ясного, безоблачного дня берётся вдруг этот дикий ветер? Почему, промчавшись иногда несколько десятков километров, он вдруг, будто наткнувшись на непреодолимую преграду, разом стихает, хотя никаких преград нет? И ещё множество всяких «почему» возникало и возникает в голове при виде разрушительных следов, оставленных такими локальными ураганами. Точно шрамы от удара гигантским мечом. Мечом урагана.

Олег Назаров

На главную