|
ВСТРЕЧА С РАСПУТИНЫМ
"Чудеса и приключения", 2009/5
Распутин. Человек этот был единственно неповторимым, весь словно выдуманный, в легенде жил, в легенде и умер и в памяти легендой облечётся. Полуграмотный мужик, царский советник, греховодник и молитвенник, оборотень с именем Божьим на устах. Накануне знакомства с Распутиным обедала я у знакомых в довольно большом обществе. В столовой над камином красовался плакат: «Здесь о Распутине не говорят». Вероятно очень много говорят... За обедом зашёл разговор о Распутине. Передавали, как всегда, сплетни о взятках, которые шли через старца, в карманы кого следует, о немецких подкупах, о шпионстве, о придворных интригах, нити которых были в руках Распутина... Было уже больше девяти часов, когда я подъехала к дому Ф-а. Распутин был в чёрном суконном русском кафтане, в высоких лакированных сапогах, беспокойно вертелся, ёрзал на стуле, пересаживался, дёргал плечом. Роста довольно высокого, сухой, жилистый, с жидкой бородёнкой, с лицом худым. Глаза беспокойные. Нас познакомили, причём (как, очевидно, условились товарищи по перу) меня ему не назвали. Розанов отвёл меня в сторону: «С нами он говорить не станет - он любит дам. Непременно затроньте эротические темы». Я вполне поняла его особый интерес к такому разговору с Распутиным. Ведь чего только про него не говорили: и гипнотизёр, и магнетизёр, и хлыст, и сатир, и святой, и бесноватый... Распутин пил быстро и много и вдруг, нагнувшись ко мне, зашептал: - Ты чего это не пьёшь? Ты пей. Бог простит. Ты пей... Так не хочешь пить? Ишь ты, какая строптивая. Не пьёшь, когда я тебя уговариваю. И он быстрым, очевидно, привычным движением тихонько дотронулся до моего плеча. Словно гипнотизёр, который хочет направить через прикосновение ток своей воли. И это было не случайно. По напряжённому выражению лица я видела, что он знает, что делает... Он судорожно повёл плечом и тихо застонал. Отвернулся быстро и сердито, но сейчас же снова заговорил: - Что за кольцо у тебя на пальце? Что за камешек? - Аметист. - Ну, всё равно. Протяни мне его тихонько под столом. Я на него дыхну, погрею... Тебе от моей души легче станет. Я дала ему кольцо. - Ишь, чего ж ты сняла-то? Я бы сам снял. Не понимаешь ты... Но я отлично понимала. Оттого и сняла сама. Он, прикрыв рот салфеткой, подышал на кольцо, тихонько надел его мне на палец. - Вот когда ты придёшь ко мне, я тебе многое расскажу, чего ты и не знаешь. - Да ведь я не приду... - Придёшь. Ты ко мне придёшь. И он снова тайно и быстро дотронулся до моего плеча. Я спокойно отодвинулась и сказала: - Нет, не приду. И он снова судорожно повёл плечом и застонал. Очевидно, каждый раз, когда он видел, что сила его не проникает и отталкивается, он чувствовал физическую муку. И в этом он не притворялся, потому что видно было, как хочет он скрыть и эту плечевую судорогу, и свой странный тихий стон... Мне довелось говорить о нём с человеком, серьёзно изучавшим гипнотизм, магнетизм, влияние на чужую волю... «Да неужели вы не знаете? - удивился мой собеседник. - Ведь прикосновение - это типичный магнетический акт. Это передача волевого тока. И каждый раз, когда ток не воспринимается, он летит обратно и ударяет магнетизёра... Всё, что вы рассказываете, - типичный случай магнетического опыта».
Из очерка Тэффи (Н. А. Лохвицкой) «Распутин»
|
